Амит Госвами. «Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир»

Амит Госвами. Самосознающая Вселенная. Как сознание создает материальный мир./Пер. с англ. А.Киселева. – М.: Открытый мир, Ганга, 2008. – 448с. (Автор книги – физик-теоретик, проф. Орегонского ун-та.)
Рекомендую. Идеализм и реализм оба могут быть обоснованными. Они оба правы, — справедливо считает данный автор.

*************************************************

Аннотация

В книге Госвами подвергается сомнению существование «внешней», настоящей, объективной реальности. Утверждается, что вселенная является самосознающей и именно само сознание создает физический мир и объясняется, каким образом единое сознание кажется столь многими отдельными сознаниями.

Книга Госвами — попытка преодолеть извечный разрыв между наукой и духовностью через монистический идеализм, разрешающий парадоксы квантовой физики.

Автор книги — физик, профессор Института теоретических наук Орегонского университета.

Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир

ВСТУПЛЕНИЕ

Когда, будучи аспирантом, я изучал квантовую механику, мы, бывало, часами обсуждали такие сложные вопросы, как «Может ли электрон действительно быть в двух местах одновременно?». Я мог это принимать — да, электрон может быть в двух местах в одно и то же время: квантовая механика дает на этот вопрос хотя и полный тонкостей, но однозначный ответ. Однако ведут ли себя обычные объекты — скажем, стул или стол, те вещи, которые мы называем «реальными», — так же, как электрон? Становится ли такой объект волной, неумолимо начиная распространяться волновым образом, когда на него никто не смотрит?

Объекты, встречающиеся в нашем повседневном опыте, казалось бы, не ведут себя странным образом, типичным для квантовой механики. Поэтому нам легко бессознательно убеждать себя думать, что макроскопическая материя отличается от микроскопических частиц — что ее обычное поведение управляется законами Ньютона, которые называют классической физикой. Действительно, многие физики перестают ломать себе голову над парадоксами квантовой физики и сдаются этому решению. Они делят мир на квантовые и классические объекты — как поступал и я сам, хотя и не отдавал себе отчета в том, что я делаю.

Чтобы сделать успешную карьеру в физике, нельзя слишком много задумываться над такими неподатливыми вопросами, как квантовые парадоксы. Мне говорили, что прагматический способ заниматься квантовой физикой состоит в том, чтобы учиться вычислять. Поэтому я шел на компромисс, и мучительные вопросы моей юности постепенно отходили на второй план.

Однако они не исчезали. Обстоятельства менялись, и — после энного приступа изжоги, вызванной стрессом, который характеризовал всю мою карьеру физика, стремящегося быть успешным, — я начал вспоминать богатство чувств, которые я некогда испытывал по отношению к физике. Я понимал, что должен быть такой способ занятия этим предметом, который приносит радость, но мне было необходимо возродить свой дух исследования смысла вселенной и отказаться от умственных компромиссов, продиктованных карьерными соображениями. Мне очень помогла книга Томаса Куна, в которой проводится различие между исследованиями в рамках парадигмы и научными революциями, ведущими к смене парадигм. Я уже выполнил свою долю исследований в рамках парадигмы; пора было выйти на передний край физики и думать о смене парадигмы.

Мой личный переломный момент примерно совпал по времени с выходом книги Фритьофа Капры «Дао физики». Хотя моей первоначальной реакцией на книгу были подозрительность и неприятие, тем не менее она меня глубоко затронула. Спустя некоторое время я смог понять, что книга поднимает проблему, которая не подвергается в ней тщательному исследованию. Капра касается параллелей между мистическим мировоззрением и представлениями квантовой физики, однако не исследует причины этих параллелей: являются ли они чем-то большим, чем совпадение? Наконец я обнаружил, на чем должно быть сосредоточено мое исследование природы реальности.

Капра подходил к вопросам о реальности с позиции физики элементарных частиц, но я интуитивно чувствовал, что ключевые вопросы наиболее непосредственно связаны с проблемой интерпретации квантовой физики. Именно это я и решил исследовать. Первоначально я не ожидал, что это будет настолько междисциплинарный проект.

Я читал курс по физике в научной фантастике (у меня всегда была слабость к научной фантастике), и один студент заметил: «Вы говорите как мой профессор психологии Кэролайн Кёйтцер!» Результатом этого стало сотрудничество с Кёйтцер, которое хотя и не привело ни к каким серьезным прозрениям, однако познакомило меня с большим количеством важной психологической литературы. В конечном счете, я узнал об исследованиях Майка Познера и его группы в области когнитивной психологии в Орегонском университете, которым было суждено сыграть решающую роль в моей работе.

Помимо психологии мой предмет исследований требовал существенных знаний в нейрофизиологии — науке о мозге. Я познакомился с моим учителем нейрофизиологии при посредничестве знаменитого дельфинолога Джона Лили. Лили любезно пригласил меня принять участие в недельном семинаре, который он проводил в Эсаленском институте; среди участников был и доктор медицины Френк Бэрр. Если моей страстью была квантовая механика, то Фрэнк был увлечен теорией мозга. Я мог узнать от него почти обо всем, что мне было необходимо, чтобы начать работать над аспектом этой книги, касающимся соотношения ума и мозга.

Еще одной важнейшей составной частью в формировании моих идей были теории искусственного интеллекта. Здесь мне тоже очень повезло. Один из популяризаторов теории искусственного интеллекта, Дуглас Хофштадтер, начинал свою карьеру как физик; он окончил аспирантуру Орегонского университета, где я преподаю. Естественно, что когда вышла его книга, она меня особенно заинтересовала, и я получил некоторые из своих ключевых идей из работы Дуга.

Многозначительные совпадения все продолжались. Я знакомился с исследованиями в парапсихологии благодаря многочисленным дискуссиям с еще одним из своих коллег, Реем Хайменом, который по своему характеру очень непредубежденный скептик. Последним по времени, но не по значимости важным совпадением была моя встреча летом 1984 г. в Лоун-Пэйн, Калифорния, с тремя мистиками: Френклином Меррел-Вольфом, Ричардом Моссом и Джоэлом Морвудом.

Так как мой отец был брамином-гуру в Индии, я, в известном смысле, рос в атмосфере мистицизма. Однако в школе я начал свой длительный отход от него путем традиционного обучения и практики в отдельной области науки. Это направление уводило меня прочь от моих детских симпатий и заставляло верить, что единственной реальностью является объективная реальность, определяемая общепринятой физикой, а все субъективное обусловлено сложным танцем атомов, который мы когда-нибудь расшифруем.

По контрасту с этим, мистики в Лоун-Пэйн говорили о сознании, как об «изначальном, самодостаточном и образующем все вещи». Поначалу их идеи вызывали у меня значительный когнитивный диссонанс, но со временем я понял, что можно по-прежнему заниматься наукой, даже считая первичным сознание, а не материю. Более того, такой способ занятия наукой рассеивает не только квантовые парадоксы моей юности, но и новые парадоксы психологии, мозга и искусственного интеллекта.

Итак, эта книга представляет собой конечный результат моего окольного путешествия. Мне потребовалось от десяти до пятнадцати лет, чтобы преодолеть свое пристрастие к классической физике, а затем провести исследования и написать книгу. Я надеюсь, что плод моих усилий заслуживает вашего внимания. Перефразируя Рабиндраната Тагора:

Я слушал и смотрел с непредвзятым умом,

Я изливал свою душу в мир,

ища неизвестное в известном,

И я громко кричу в изумлении.

Очевидно, что написанию книги способствовали многие люди, кроме тех, что упомянуты выше, в том числе Джин Варне, Пол Рэй, Дэвид Кларк, Джон Дэвид Гарсия, Супрокаш Мукержди, Джакобо Гинберг, покойный Фред Эттнив, Рам Дасс, Йен Стюарт, Генри Стэпп, Ким Маккати, Роберт Томпкинс, Эдди Ошинс, Шон Боулз, Фред Вольф, Марк Митчелл и другие. Большое значение имели ободрение и поддержка друзей, в частности Сьюзен Паркер Барнетт, Кейт Вильгельм, Даймона Найта, Андреа Пуччи, Дина Кислинга, Флеетвуда Бернстайна, Шерри Андерсон, Манодж и Дипту Пал, Джеральдины Морено-Блэк и Эдда Блэка, моего покойного коллеги Майка Моравчика и особенно нашего покойного любимого друга Фредерики Лейф.

Я особо благодарю Ричарда Рида, который убедил меня представить рукопись для публикации и передал ее Джереми Тарчеру. Вдобавок Ричард оказывал важную поддержку, высказывая полезные критические замечания и помогая с редактированием. Разумеется, моя жена Мэгги внесла столь большой вклад и в развитие идей, и в разработку языка, которым они выражаются, что без нее эта книга, буквально, была бы невозможна. Я сердечно благодарю редакторов издательства Дж. Тарчера — Эйдина Келли, Дэниела Малвина и особенно Боба Шепферда, а также самого Джереми Тарчера за то, что они верили в этот проект.

Спасибо вам всем.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не так давно мы, физики, полагали, что наконец завершили все наши поиски: мы достигли конца пути и обнаружили механическую вселенную, совершенную во всем своем великолепии. Вещи ведут себя так, как они себя ведут, потому что они были такими в прошлом, Они будут такими, какими они будут, потому что они таковы в настоящем, и так далее. Все прекрасно укладывается в узкие рамки законов Ньютона и Максвелла. Существовали математические уравнения, которые действительно соответствовали поведению природы. Имелось однозначное соответствие между символом на странице научной статьи и движением любых объектов — от самых крохотных до самых огромных — в пространстве и во времени.

Кончалось девятнадцатое столетие, когда знаменитый А. А. Майкельсон, говоря о будущем физики, заявил, что оно будет заключаться в «добавлении десятичных знаков к уже полученным результатам». Справедливости ради, надо заметить, что Майкельсон, делая это замечание, полагал, что цитирует знаменитого лорда Кельвина. В действительности, именно Кельвин сказал, что, по существу, в пейзаже физики все совершенно, за исключением двух темных облаков, закрывающих горизонт.

Оказалось, что эти два темных облака не только закрывали солнце тёрнеровского пейзажа ньютоновской физики, но превращали его в сбивающую с толку абстрактную картину из точек, пятен и волн в духе Джексона Поллока. Эти облака были предвестниками ныне знаменитой квантовой теории всего.

Теперь мы снова подошли к концу столетия, на этот раз двадцатого, и снова собираются облака, затемняющие ландшафт даже квантового мира физики. Как и раньше, у ньютоновского ландшафта были и до сих пор остаются свои поклонники. Он по-прежнему подходит для объяснения широкого круга механических явлений, от космических кораблей до автомобилей, от спутников до консервных ножей; и все же, когда квантовая абстрактная живопись в конце концов показала, что ньютоновский ландшафт состоит из, казалось бы, беспорядочных точек, многие из нас по-прежнему верят, что в конечном счете в основе всего — и даже квантовых точек — должен лежать какой-то вид объективного механического порядка.

Понимаете, наука исходит из очень фундаментального допущения в отношении того, каковы, или какими должны быть, вещи. Именно это допущение подвергает сомнению Амит Госвами, при содействии Ричарда Е. Рида и Мэгги Госвами, в книге, которую вы начинаете читать. Ибо это допущение, подобно своим облачным предшественникам в прошлом столетии, по-видимому, сигнализирует не только о конце столетия, но и о конце науки, какой мы ее знаем. Это допущение состоит в том, что существует «внешняя», настоящая, объективная реальность.

Эта объективная реальность представляет собой нечто основательное: она состоит из вещей, обладающих такими атрибутами, как масса, электрический заряд, угловой момент, спин, положение в пространстве и непрерывное существование во времени, выражающееся как инерция, энергия, а еще глубже в микромире — такими свойствами, как странность, очарование и цвет. И, тем не менее, облака все равно собираются. Ибо несмотря на все, что нам известно об объективном мире, даже с учетом всех его неожиданных вывертов и превращений пространства во время и в материю, и черных облаков, именуемых черными дырами, даже со всей мощью наших рациональных умов, на всех парах рвущихся вперед, у нас по-прежнему остается множество тайн, парадоксов и кусочков головоломки, которые просто некуда вставить.

Но мы, физики, упрямый народ, и мы боимся, как гласит поговорка, вместе с грязной водой выплескивать из ванночки младенца. Мы по-прежнему намыливаем и бреем свои лица, тщательно следя за тем, как мы используем бритву Оккама, дабы гарантировать, что мы удаляем все излишние «опасные допущения»1. Что представляют собой эти облака, которые омрачают конец абстрактной формы искусства двадцатого столетия? Они сводятся к одной фразе: судя по всему, вселенная не существует без того, кто ее воспринимает.

Что ж, на каком-то уровне это, несомненно, имеет смысл. Даже слово «вселенная» придумано человеком. Так что в каком-то смысле можно говорить — то, что мы называем вселенной, зависит от способности человеческих существ создавать мир. Но является ли это наблюдение чем-то более глубоким, нежели просто вопросом семантики? Например, существовала ли вселенная до человеческих существ? Казалось бы, да, существовала. Существовали ли атомы до того, как мы открыли атомную природу материи? И снова логика предписывает, что законы природы, силы и причины и т. п. несомненно должны были существовать, даже хотя мы ничего не знали о таких вещах, как атомы и субатомные частицы.

Но именно эти допущения в отношении объективной реальности поставили под сомнение наше современное понимание физики. Возьмем, например, простую частицу — электрон. Представляет ли он собой маленькую частичку материи? Допущение о том, что он является таковой и последовательно ведет себя как таковая, оказывается явно неправильным. Ведь временами он представляется облаком, состоящим из бесконечного числа возможных электронов, которое «выглядит» как одиночная частица тогда и только тогда, когда мы наблюдаем один из них. Более того, когда он не является одиночной частицей, то представляется волнообразным колеблющимся облаком, способным двигаться со скоростями, превышающими скорость света — в полном противоречии с озабоченностью Эйнштейна тем, что ничто материальное не может двигаться быстрее света. Но беспокойство Эйнштейна напрасно, ибо когда электрон движется таким образом, он, в действительности, не является частицей материи.

Возьмем еще один пример — взаимодействие между двумя электронами. Согласно квантовой физике, даже хотя эти два электрона могут быть на огромном расстоянии друг от друга, результаты проводимых наблюдений показывают, что между ними должна существовать какая-то связь, позволяющая сообщению распространяться быстрее света. Однако до этих наблюдений, до того, как сознательный наблюдатель решил их выполнить, даже форма связи была полностью неопределенной. И, в качестве третьего примера, такая квантовая система, как электрон в связанном физическом состоянии, кажется находящейся в неопределенном состоянии, и, тем не менее, неопределенность можно разложить на составляющие достоверности, которые каким-то образом дают в сумме исходную неопределенность. Затем появляется наблюдатель, который, подобно некому гигантскому Александру, разрубающему Гордиев узел, разрешает неопределенность в единичное, определенное, но непредсказуемое состояние, просто наблюдая электрон.

Мало того, удар меча мог бы происходить в будущем, определяя, в каком состоянии электрон находится сейчас. Ибо сейчас у нас есть даже такая возможность, что наблюдения в настоящем законно определяют то, что мы можем называть прошлым.

Таким образом, мы снова подошли к концу пути. Вокруг слишком много квантовой сверхъестественности, слишком много экспериментов, показывающих, что объективный мир — мир, который идет вперед во времени подобно часам, который говорит, что действие на расстоянии, особенно мгновенное действие на расстоянии, невозможно, который говорит, что вещь не может находиться в двух или более местах одновременно, представляет собой иллюзию нашего мышления.

Так что же нам делать? Возможно, в этой книге есть ответ. Автор выдвигает гипотезу, столь чуждую нашему западному уму, что ее хочется сразу же отбросить, как бред восточного мистика. Она утверждает, что все перечисленные выше парадоксы объяснимы и понятны, если мы отказываемся от дорогого нам допущения о существовании «внешней» объективной реальности, независимой от сознания. Она говорит даже больше — что вселенная является «самосознающей» и что именно само сознание создает физический мир.

Используя слово «сознание», Госвами подразумевает нечто, возможно, более глубокое, чем подразумевали бы вы или я. В его понимании сознание — это нечто трансцендентальное, находящееся вне пространства-времени, нелокальное и всепроникающее. Оно представляет собой единственную реальность, однако мы способны получать некоторое представление о нем только посредством действия, которое дает начало материальному и ментальному аспектам наших процессов наблюдения.

Но почему нам так трудно это принять? Возможно, я беру на себя слишком много, утверждая, что это трудно принять вам — читателю. Возможно, вы находите эту гипотезу самоочевидной. Что ж, порой она меня вполне устраивает, но затем я наталкиваюсь на кресло и ушибаю ногу. Снова вторгается та прежняя реальность, и я «вижу» себя отличным от кресла, проклиная его положение в пространстве, столь заносчиво отдельное от моего. Госвами великолепно подходит к этому вопросу и приводит несколько зачастую забавных примеров, иллюстрирующих его утверждение, что я и кресло возникаем из сознания.

Книга Госвами — это попытка преодолеть извечный разрыв между наукой и духовностью, что, по его мнению, достигается его гипотезой. Он многое говорит о монистическом идеализме и о том, как лишь он один разрешает парадоксы квантовой физики. Затем он рассматривает вековую проблему разума и тела, или разума и мозга, и показывает, каким образом его всеобъемлющая гипотеза о том, что сознание является всем, исцеляет картезианский разрыв, и, в частности — в случае, если вы об этом задумывались — даже то, каким образом одно сознание кажется столь многими отдельными сознаниями. Наконец, в последней части книги, он предлагает проблеск надежды в нашем неуверенном движении сквозь облака к двадцать первому веку, объясняя, как эта гипотеза, в действительности, будет вести к возврату очарованности человека его окружающей средой, в чем мы, безусловно, нуждаемся. Он объясняет, как он переживал свою собственную теорию, когда постигал мистическую истину: «для истинного понимания ни-что-кроме-сознания должно быть пережито».

Читая эту книгу, я тоже начинал это чувствовать. При условии, что гипотеза истинна, у вас тоже будет это переживание.

Фред, Ален Вольф, Ph.D.,

автор книг «Сновидящая вселенная»,

«Совершая квантовый скачок» и др.

Лa-Коннер, Вашингтон. //https://dereksiz.org/amit-gosvami-samosoznayushaya-vselennaya-kak-soznanie-sozdaet.html

*

Книга бесплатно: Samosoznayuschaya_vselennaya

 

Поклон! Оум

6 комментариев

  1. НА ЭТОТ ЧАС В ЖЕЗ 639 ПУБЛИКАЦИЙ.

  2. Мирена Краснодар

    «Эволюционируя, человек обретает свойство бесконечности, чем уподобляется вселенной и Богу. Сидерическое человечество бесконечно пространственно, оно занимает всю бесконечную вселенную. Человек – ангел, утративший или трансформировавший свою телесность в чистое сознание, является бесконечным человеком, пребывающим везде. Бесконечная эволюция человечества предстает как бесконечное ближение к бесконечному Богу. Все сферы бытия – вселенная, человек и общество – развиваются по принципу подобия, универсального триединства. Всемир (бытие) триедин, Бог триедин, мир триедин. Всемир – бесконечность в степени бесконечности существует как триединый Бог; мир эволюционирует, проходя триады развития. Мир развивается как эволюция чистого бытия, божественного логоса, логического в материю, природный мир материальных форм; природа далее эволюционирует в дух. Становление духовного и его восхождение к собственному источнику – Богу (соключение Бога с самим собой). Генезис духа происходит через появление человечества, поскольку бессознательная природа не может породить и развить духовное как сознательное. Природа в дух непосредственно без опосредующей среды перейти не может, такой связкой становится человечество как носитель сознания – духа».

  3. https://youtu.be/qDlZgSgFzaw
    YouTube
    Нисаргадатта Махарадж — У Истины нет цвета, нет формы. Она за пределом слов.
    Шри Нисаргадатта Махарадж при рождении Марути Кампли (17 апреля 1897 — 8 сентября 1981) Индийский гуру, учитель адвайты.
    Марути жил типичной скучной монотонной жизнью обычного человека вплоть до средних лет, без малейшего намека на последующую духовность.…

  4. https://youtu.be/vnMJi1iO7ww
    YouTube
    Самадхи, часть 3: «Путь без Пути» — Samadhi Part 3, Russian Narration Final

  5. https://youtu.be/7SQYWYrXePI?si=RWZXaRoqjlkmQZAL
    YouTube
    МОЗГ как ВСЕЛЕННАЯ. Дубынин, Семихатов, Сурдин. Вселенная Плюс

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *