200 лет со Дня рождения Афанасия Фета! Поклон! Ом

Родился: 5 декабря 1820 г., Мценский уезд.
Умер: 3 декабря 1892 г. (71 год), Москва, Российская империя

БИОГРАФИЯ

Однажды на вопрос анкеты дочери Льва Толстого Татьяны «Долго ли бы вы хотели жить?» Фет ответил: «Наименее долго». И всё же у писателя была длинная и очень насыщенная жизнь — он не только писал множество лирических произведений, критические статьи и мемуары, но и посвятил целые годы сельскому хозяйству, а яблочную пастилу из его имения поставляли даже к императорскому столу.

Непотомственный дворянин: детство и юность Афанасия Фета

Афанасий Фет родился в 1820 году в деревне Новоселки недалеко от города Мценска Орловской губернии. До 14 лет он носил фамилию отца — богатого помещика Афанасия Шеншина. Как выяснилось позже, брак Шеншина с Шарлоттой Фет был незаконным в России, поскольку они обвенчались только после рождения сына, что православная церковь категорически не принимала. Из-за этого юношу лишили привилегий потомственного дворянина. Он стал носить фамилию первого мужа матери — Иоганна Фета.

Афанасий получал образование на дому. В основном грамоту и азбуку ему преподавали не профессиональные педагоги, а камердинеры, повара, дворовые, семинаристы. Но больше всего знаний Фет впитал из окружающей природы, крестьянского уклада и сельского быта. Он любил подолгу общаться с горничными, которые делились новостями, рассказывали сказки и предания.

В 14 лет мальчика отправили в немецкую школу-пансионат Крюммера в эстонский город Выру. Именно там он полюбил стихи Александра Пушкина. В 1837 году юный Фет приехал в Москву, где продолжил обучение в пансионе профессора всеобщей истории Михаила Погодина.

«В тихие минуты полной беззаботности я как будто чувствовал подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность; но в конце концов оказывалось, что стремились наружу одни спирали стеблей, на которых никаких цветов не было. Я чертил на своей аспидной доске какие-то стихи и снова стирал их, находя их бессодержательными».
Из воспоминаний Афанасия Фета

В 1838 году Фет поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре перешел на историко-филологический. С первого курса он писал стихи, которые заинтересовали однокурсников. Юноша решил показать их профессору Погодину, а тот — писателю Николаю Гоголю. Вскоре Погодин передал отзыв знаменитого классика: «Гоголь сказал, это несомненное дарование». Одобряли произведения Фета и его друзья — переводчик Иринарх Введенский и поэт Аполлон Григорьев, к которому Фет переехал из дома Погодина. Он вспоминал, что «дом Григорьевых был истинной колыбелью моего умственного я». Два поэта поддерживали друг друга в творчестве и жизни.

В 1840 году вышел первый сборник стихов Фета «Лирический пантеон». Он был опубликован под инициалами «А. Ф.». В него вошли баллады и элегии, идиллии и эпитафии. Сборник понравился критикам: Виссариону Белинскому, Петру Кудрявцеву и поэту Евгению Баратынскому. Через год стихи Фета уже регулярно печатал журнал Погодина «Москвитянин», а позднее журнал «Отечественные записки». В последнем за год вышло 85 фетовских стихотворений.

Мысль вернуть дворянский титул не покидала Афанасия Фета, и он решил поступить на военную службу: офицерский чин давал право на потомственное дворянство. В 1845 году его приняли унтер-офицером в Орденский кирасирский полк в Херсонесской губернии. Через год Фета произвели в корнеты.

Известный столичный автор и «агроном-хозяин до отчаянности»

В 1850 году, обойдя все цензурные комитеты, Фет выпустил второй сборник стихотворений, который хвалили на страницах крупных российских журналов. К этому времени его перевели в чин поручика и расквартировали ближе к столице. В Балтийском порту Афанасий Фет участвовал в Крымской кампании, войска которой охраняли эстонское побережье.

В 1854 году в Санкт-Петербурге поэт вошел в литературный круг «Современника», где познакомился с писателями Николаем Некрасовым, Иваном Гончаровым и Иваном Тургеневым, критиками Александром Дружининым и Василием Боткиным. Вскоре стихи Фета начал печатать «Современник».

«…Мы считаем г. Фета не только истинным поэтическим талантом, но явлением редким в наше время, ибо истинный поэтический талант, в какой бы степени ни проявлялся он, есть всегда редкое явление: для этого нужно много особенных, счастливых, природных условий».
Василий Боткин

Под надзором Тургенева второй сборник фетовских стихотворений тщательно переработали, и в 1856 году опубликовали «Стихотворения А.А. Фета». Поэт хоть и принял исправления известного писателя, но позже признавался, что «издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным».

Воодушевленный успехом, Фет начал писать целые поэмы, повести в стихах, художественную прозу, а также путевые очерки и критические статьи. Кроме того, переводил произведения Генриха Гейне, Иоганна Гете, Андре Шенье, Адама Мицкевича и других поэтов.

«Смело можем сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий душу свою ее ощущениям, ни в одном русском авторе, после Пушкина, не почерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет».
Николай Некрасов

В 1857 году Афанасий Фет женился на младшей сестре Василия Боткина — Марии, наследнице богатого купеческого рода. В следующем году в чине гвардейского штабс-ротмистра он вышел в отставку, так и не добившись дворянства. Супруги поселились сначала в Москве, а в 1860 году в имении Степановка, которое купили в Мценском уезде Орловской губернии — на родине писателя.

Как говорил Иван Тургенев, «он [Фет] теперь сделался агрономом-хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл, о литературе слышать не хочет и Музу прогнал взашею…». Фет посвятил себя сельским заботам и домашнему хозяйству: выращивал зерновые культуры, проектировал конный завод, держал коров, овец, птицу, разводил пчел, рыбу. Из Степановки Фет сделал образцовую усадьбу: показатели урожаев с его полей поднимали статистику губернии, а яблочную пастилу Фета доставляли прямо к императорскому двору.

Однако в 1863 году поэт выпустил еще одну книгу — двухтомник своих стихотворений. Одни критики встретили книгу радостно, отмечая «прекрасный лирический талант» писателя, другие обрушились на него с резкими статьями и пародиями. Фета обвиняли в том, что он был «помещиком-крепостником» и скрывался под маской поэта-лирика.

Афанасий Фет регулярно публиковался в журналах «Русский вестник», «Литературная библиотека» и «Заря». Там выходили его очерки о пореформенном состоянии сельского хозяйства. Их печатали под редакционными названиями «Записки о вольнонаемном труде», «Из деревни», «По вопросу о найме рабочих». В 1867 году Афанасия Фета выбрали мировым судьей. Это во многом повлияло и на то, что через 10 лет по императорскому указу за ним наконец-то утвердили фамилию Шеншин и вернули дворянский титул. Но свои произведения писатель продолжил подписывать фамилией Фет.

Лауреат полной Пушкинской премии: зрелые годы и смерть поэта

В 1877 году Фет продал Степановку, чтобы купить в Москве дом, а в Курской губернии старинное имение Воробьевку. Несмотря на то что на помещика Шеншина легло много новых забот, он не забросил литературу. После 20-летнего перерыва в 1883 году вышла новая поэтическая книга — «Вечерние огни». К этому времени Фет смирился с тем, что его произведения «для немногих». «Людям не нужна моя литература, а мне не нужны дураки», — говорил он. В свою очередь, читатели отвечали поэту тем же.

«Когда я стал перечитывать эти три пьески [«Отошедшей», «Смерть», «Alter ego»] — меня ужасно поразила и связь их, и та страшная унылость, которая скрыта под этою энергическою, яркою речью. Бедный Фет!.. Один везде, и в своей великолепной Воробьевке!»
Из письма Николая Страхова Льву Толстому, 1879 год.

В последние годы жизни Фет получил общественное признание. В 1884 году за перевод сочинений Горация он стал первым лауреатом полной Пушкинской премии Императорской Академии наук. Через два года поэта избрали ее членом-корреспондентом. В 1888 году Афанасия Фета лично представили императору Александру III и присвоили придворное звание камергера.

Еще в Степановке Фет начал писать книгу «Мои воспоминания», где он рассказывал о своем помещичьем быте. Мемуары охватывают период с 1848 до 1889 год. Книгу в двух томах опубликовали в 1890 году.

3 декабря 1892 года Фет попросил жену позвать доктора, а тем временем продиктовал секретарше: «Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий. Добровольно иду к неизбежному» и подписал «Фет (Шеншин)». Писатель скончался от сердечного приступа, но известно, что сначала он пытался покончить с собой, кинувшись за стальным стилетом. Афанасия Фета похоронили в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных.

«Обидно мне было видеть, как равнодушно встретили печальное известие даже те, кого оно больше всего должно было тронуть. Какие мы все эгоисты! <…> Он был сильный человек, всю жизнь боролся и достиг всего, чего хотел: завоевал себе имя, богатство, литературную знаменитость и место в высшем свете, даже при дворе. Все это он ценил и всем наслаждался, но я уверен, что всего дороже на свете ему были его стихи и что он знал — их прелесть несравненна, самые вершины поэзии. Чем дальше, тем больше будут это понимать и другие».
Из письма Николая Страхова Софье Толстой, 1892 год.

Уже после смерти писателя, в 1893 году, вышел последний том мемуаров «Ранние годы моей жизни». Также Фет не успел выпустить и том, завершающий цикл стихотворений «Вечерние огни». Произведения для этой поэтической книги вошли в двухтомник «Лирические стихотворения», который в 1894 году издали Николай Страхов и великий князь Константин Романов.  [Источник Культура.РФ: https://www.culture.ru/persons/8274/afanasii-fet ]

*************************************************

Fet Afanasiy. Sobranie stihotvoreniy — BooksCafe.Net.rtf

*************************************************

Цитаты Афанасия Фета

Стихи Афанасия Фета

У каждого такая жена, какая ему нужна.


О, если б без слов сказаться душой было можно!


У любви есть слова, те слова не умрут.


На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит…


Наука, в сущности, прирожденное уважение к разуму и разумности в широком смысле.


Любить есть действие — не состояние.


Высокое и прекрасное — высоко и прекрасно не потому, что им увлекается поклонник, а по собственной неизменной природе.


Лирическая деятельность требует противоположных качеств: безумной отваги и крайней осторожности.


Я пришёл к тебе с приветом…


Кто не способен кинуться с вышки вниз, надеясь воспарить на крыльях своего дарования, тот не поэт. Но наряду с подобной дерзостью должно быть тончайшее чувство меры. —


Тот, кто прочтет только несколько моих стихотворений, убедится, что мое наслаждение состоит в стремлении наперекор будничной логике и грамматике только из-за того, что за них держится общественное мнение.


Ночь. Не слышно городского шума.
В небесах звезда — и от нее,
Будто искра, заронилась дума
Тайно в сердце грустное мое.


Я думал… не помню, что думал…


Какое счастие: и ночь, и мы одни!


Кто развернет мои стихи, увидит человека с помутившимися глазами, с безумными словами и пеной на устах бегущего по камням и терновникам в изорванном одеянии.


Поэт — тот, кто в предмете видит то, чего без его помощи другой не увидит.


Зреет рожь над жаркой нивой,
И от нивы и до нивы
Гонит ветер прихотливый
Золотые переливы.


Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик.


Прямо смотрю я из времени в вечность…


В моей руке — какое чудо! —
Твоя рука…

_______________________________________________

Художественное произведение, в котором есть смысл, для меня не существует.


Скорбь никак не могла вдохновить нас. Напротив, жизненные тяготы и заставляли нас в течение пятидесяти лет по временам отворачиваться от них и пробивать будничный лед, чтобы хотя на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии.


Бесконечно вражды не держи — ты смертен.


Выбор религии народом всегда определяется его правителями.


Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис…


Насколько в деле свободных искусств я мало ценю разум в сравнении с бессознательным инстинктом, пружины которого для нас скрыты, настолько в практической жизни требую разумных оснований, подкрепляемых опытом.


Но если жизнь — базар крикливый Бога, то только смерть — его бессмертный храм.


И тебе не томно?
И тебе не больно?


Шопенгауэр — для меня не только последняя крупная философская ступень, это для меня откровение, возможный человеческий ответ на те умственные вопросы, которые сами собою возникают в душе каждого.


Только песне нужна красота,
Красоте же и песен не надо


Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.


В своих переводах — я постоянно смотрю на себя как на ковер, по которому в новый язык въезжает триумфальная колесница оригинала, которого я улучшать — ни-ни.


Поэзия непременно требует новизны, и ничего для нее нет убийственней повторения.


В нашем деле истинная чепуха и есть истинная правда.


Если песня бьет по сердечной струне слушателя, то она истинна и права. В противном случае она ненужная парадная форма будничной мысли.

__________________________________________________

Только художник на всем чует прекрасного след.


Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.


Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.


Моя муза не лепечет ничего, кроме нелепостей.


Этот несчастный гордиев узел любви, который чем более распутываю, все туже затягиваю, а разрубить мечом не имею духу и сил.


Вот эта книжка небольшая
Томов премногих тяжелей.


Покуда я дышу — ты мысль моя, не боле…


Попробуйте воспеть изобретение пороха, компаса или лекцию о рефлексах, и вы убедитесь, что это даже немыслимо.


Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем,
И в ночь идёт, и плачет, уходя.


Художественные истины — имеют весьма мало — чтобы не сказать, не имеют ничего — общего с другими истинами.


Душа дрожит, готова вспыхнуть чище,
Хотя давно угас весенний день
И при луне на жизненном кладби́ще
Страшна и ночь, и собственная тень.


Помню время и чувство, — что стихам не может быть конца, стоит только поболтать бутылку — и она взорвет пробку.


Хоть не вечен человек,
То, что вечно, — человечно.


Теперь мечты о литературной деятельности проникли и заняли все мое существо, иначе бы мне пришлось худо.


Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?

_________________________________________________

Два мира властвуют от века, два равноправных бытия: один объемлет человека, другой — душа и жизнь моя.


Былинки не найдешь и не найдешь листа,
Чтобы не плакал он и не сиял от счастья.


Реальность песни заключается не в истине высказываемых мыслей, а в истине выражаемого чувства.


Там человек сгорел!


Этот листок, что иссох и свалился,
Золотом вечным горит в песнопенье


Идеальный мир мой разрушен давно. Ищу хозяйку, с которой буду жить, не понимая друг друга.


В нас вопиет всесильная природа…


Если спросить: как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя им — Фет.


Без чувства красоты — жизнь сводится на кормление гончих в душно-зловонной псарне.

Источник: https://rustih.ru/citaty-afanasiya-feta/4/

**************************************************

Афанасий Афанасьевич Фет. «Полное собрание стихотворений. Том 1» (1912)

fet_polnoe_sobranie_stikhotvorenij_tom1_1912

Источник: http://www.bookposter.ru/info/imwerden/literature-france.html#.X8ppa_ZR1dg

*

Нашему любимому Поэту — Поклон и вечная память! Аминь. Ом

*

СЛУШАЙТЕ СТИХОТВОРЕНИЯ А. ФЕТА
на Персональном сайте н.а. РСФСР — Аллы Сергеевны Демидовой: allademidova.ru — аудиоархив, начиная с 2008 г. (http://allademidova.ru/audio) Поклон!
Алла Сергеевна в поэзии Фета толк знает.:-). Поклон!

Света — всегда!Ом!

**********************************************

Качаяся, звезды мигали лучами

На темных зыбях Средиземного моря,

А мы любовались с тобою огнями,

Что мчались под нами, с небесными споря.

В каком-то забвеньи, немом и целебном,

Смотрел я в тот блеск, отдаваяся неге;

Казалось, рулем управляя волшебным,

Глубоко ты грудь мне взрезаешь в побеге.

И там, в глубине, молодая царица,

Бегут пред тобой светоносные пятна,

И этих несметных огней вереница

Одной лишь тебе и видна и понятна.

 

‹17 февраля 1891› Афанасий Фет.

***********************************************

Афанасий ФЕТ
*
Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звёздный день твой светлый серафим
Громадный шар зажег над мирозданьем
И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти твои законы,
Всё пробуждать живительным лучом,
Храня свой пыл столетий миллионы.
Нет, Ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам — бессильный и мгновенный —
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я — добыча суеты,
Игралище ее непостоянства,-
Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,
Ни времени не знает, ни пространства.
1879 год

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *