Памяти Георга Вильгельма Фридриха Гегеля! Поклон! Ом * Гегель Г.В.Ф. — Эстетика. В 4-х томах (тт. 1-4)

Гегель Георг Вильгельм Фридрих
Немецкий философ

Немецкий философ, один из творцов философии немецкого идеализма.

  • Родился: 27 августа 1770 г., Штутгарт, Вюртемберг
  • Умер: 14 ноября 1831 г. (61 год), Берлин, Пруссия
  • Родители: Георг Людвиг
  • Дети: Карл Гегель
  • Чем известен: абсолютная идея, диалектика
  • Цитата: Человек воспитывается для свободы.

Гегель Георг Вильгельм Фридрих
Эстетика
   
Переводчик: Б.Г. Столпнер и др.
Москва: «Искусство», 1968-1973
Язык: Русский
Формат: DjVu, PDF
Качество: сканированные страницы + слой распознанного текста + оглавление
Количество страниц: 330, 326, 623, 667
«Лекции по эстетике» Гегеля (тома 1-3) являют собой классический и во многих отношениях непревзойденный образец философской эстетики как философии искусства. Будучи необходимым компонентом философской системы великого диалектика и историко-философского процесса, они на протяжении длительного времени привлекали внимание широких кругов интеллигентной публики, профессионально или любительски интересующихся теорией и историей художественной культуры.
Четвертый том включает в себя фрагменты из сочинений разных лет, в которых затрагиваются вопросы эстетики и теории искусства. В него вошли отрывки из ранних работ, из «Феноменологии духа», «Энциклопедии философских наук», из лекций по философии истории, философии религии, истории философии, литературно-критические статьи, письма и др. Большинство материалов четвертого тома публикуется на русском языке впервые. В последнем томе помещены указатели ко всему изданию.
*****************************************************
11 ч.
Навстречу дню памяти Г.В.Ф. Гегеля — 14 ноября
Георг Вильгельм Фридрих Гегель
Кто мыслит абстрактно?
Мыслить? Абстрактно? Sauve qui peut! – «Спасайся, кто может!» – наверняка завопит тут какой-нибудь наемный осведомитель, предостерегая публику от чтения статьи, в которой речь пойдет про «метафизику». Ведь «метафизика» – как и «абстрактное» (да, пожалуй, как и «мышление») – слово, которое в каждом вызывает более или менее сильное желание удрать подальше, как от чумы.
Спешу успокоить: я вовсе не собираюсь объяснять здесь, что такое «абстрактное» и что значит «мыслить». Объяснения вообще считаются в порядочном обществе признаком дурного тона. Мне и самому становится не по себе, когда кто-нибудь начинает что-либо объяснять, – в случае необходимости я и сам сумею все понять. А здесь какие бы то ни было объяснения насчет «мышления» и «абстрактного» совершенно излишни; порядочное общество именно потому и избегает общения с «абстрактным», что слишком хорошо с ним знакомо. То же, о чем ничего не знаешь, нельзя ни любить, ни ненавидеть. Чуждо мне и намерение примирить общество с «абстрактным» или с «мышлением» при помощи хитрости – сначала протащив их туда тайком, под маской светского разговора, с таким расчетом, чтобы они прокрались в общество, не будучи узнанными и не возбудив неудовольствия, затесались бы в него, как говорят в народе, а автор интриги мог бы затем объявить, что новый гость, которого теперь принимают под чужим именем как хорошего знакомого, – это и есть то самое «абстрактное», которое раньше на порог не пускали. У таких «сцен узнавания», поучающих мир против его желания, тот непростительный просчет, что они одновременно конфузят публику, тогда как театральный машинист хотел бы своим искусством снискать себе славу. Его тщеславие в сочетании со смущением всех остальных способно испортить весь эффект и привести к тому, что поучение, купленное подобной ценой, будет отвергнуто.
Впрочем, даже и такой план осуществить не удалось бы: для этого ни в коем случае нельзя разглашать заранее разгадку. А она уже дана в заголовке. Если уж замыслил описанную выше хитрость, то надо держать язык за зубами и действовать по примеру того министра в комедии, который весь спектакль играет в пальто и лишь в финальной сцене его расстегивает, блистая Орденом Мудрости. Но расстегивание метафизического пальто не достигло бы того эффекта, который производит расстегивание министерского пальто, – ведь свет не узнал тут ничего, кроме нескольких слов, – и вся затея свелась бы, собственно, лишь к установлению того факта, что общество давным-давно этой вещью располагает; обретено было бы, таким образом, лишь название вещи, в то время как орден министра означает нечто весьма реальное, кошель с деньгами.
Мы находимся в приличном обществе, где принято считать, что каждый из присутствующих точно знает, что такое «мышление» и что такое «абстрактное». Стало быть, остается лишь выяснить, кто мыслит абстрактно. Как мы уже упоминали, в наше намерение не входит ни примирить общество с этими вещами, ни заставлять его возиться с чем-либо трудным, ни упрекать за легкомысленное пренебрежение к тому, что всякому наделенному разумом существу по его рангу и положению приличествует ценить. Напротив, намерение наше заключается в том, чтобы примирить общество с самим собой, поскольку оно, с одной стороны, пренебрегает абстрактным мышлением, не испытывая при этом угрызений совести, а с другой – все же питает к нему в душе известное почтение, как к чему-то возвышенному, и избегает его не потому, что презирает, а потому, что возвеличивает, не потому, что оно кажется чем-то пошлым, а потому, что его принимают за нечто знатное или же, наоборот, за нечто особенное, что французы называют «espéce», чем в обществе выделяться неприлично, и что не столько выделяет, сколько отделяет от общества или делает смешным, вроде лохмотьев или чрезмерно роскошного одеяния, разубранного драгоценными камнями и старомодными кружевами.
Кто мыслит абстрактно? – Необразованный человек, а вовсе не просвещенный. В приличном обществе не мыслят абстрактно потому, что это слишком просто, слишком неблагородно (неблагородно не в смысле принадлежности к низшему сословию), и вовсе не из тщеславного желания задирать нос перед тем, чего сами не умеют делать, а в силу внутренней пустоты этого занятия.
Почтение к абстрактному мышлению, имеющее силу предрассудка, укоренилось столь глубоко, что те, у кого тонкий нюх, заранее почуют здесь сатиру или иронию, а поскольку они читают утренние газеты и знают, что за сатиру назначена премия, то они решат, что мне лучше постараться заслужить эту премию в соревновании с другими, чем выкладывать здесь все без обиняков.
В обоснование своей мысли я приведу лишь несколько примеров, на которых каждый сможет убедиться, что дело обстоит именно так. Ведут на казнь убийцу. Для толпы он убийца – и только. Дамы, может статься, заметят, что он сильный, красивый, интересный мужчина. Такое замечание возмутит толпу: как так? Убийца – красив? Можно ли думать столь дурно, можно ли называть убийцу – красивым? Сами, небось, не лучше! Это свидетельствует о моральном разложении знати, добавит, быть может, священник, привыкший глядеть в глубину вещей и сердец.
Знаток же человеческой души рассмотрит ход событий, сформировавших преступника, обнаружит в его жизни, в его воспитании влияние дурных отношений между его отцом и матерью, увидит, что некогда этот человек был наказан за какой-то незначительный проступок с чрезмерной суровостью, ожесточившей его против гражданского порядка, вынудившей к сопротивлению, которое и привело к тому, что преступление сделалось для него единственным способом самосохранения. Почти наверняка в толпе найдутся люди, которые – доведись им услышать такие рассуждения – скажут: да он хочет оправдать убийцу! Помню же я, как некий бургомистр жаловался в дни моей юности на писателей, подрывающих основы христианства и правопорядка; один из них даже осмелился оправдывать самоубийство – подумать страшно! Из дальнейших разъяснений выяснилось, что бургомистр имел в виду «Страдания молодого Вертера».
Это и называется «мыслить абстрактно» – видеть в убийце только одно абстрактное – что он убийца, и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо.
Иное дело – утонченно-сентиментальная светская публика Лейпцига. Эта, наоборот, усыпала цветами колесованного преступника и вплетала венки в колесо. Однако это опять-таки абстракция, хотя и противоположная. Христиане имеют обыкновение выкладывать крест розами или, скорее, розы крестом, сочетать розы и крест. Крест – это некогда превращенная в святыню виселица или колесо. Он утратил свое одностороннее значение орудия позорной казни и соединяет в одном образе высшее страдание и глубочайшее самопожертвование с радостнейшим блаженством и божественной честью. А вот лейпцигский крест, увитый маками и фиалками, – это умиротворение в стиле Коцебу, разновидность распутного примиренчества – чувствительного и дурного.
Мне довелось однажды услышать, как совсем по-иному расправилась с абстракцией «убийцы» и оправдала его одна наивная старушка из богадельни. Отрубленная голова лежала на эшафоте, и в это время засияло солнце. Как это чудесно, сказала она, солнце милосердия господня осеняет голову Биндера! Ты не стоишь того, чтобы тебе солнце светило, – так говорят часто, желая выразить осуждение. А женщина та увидела, что голова убийцы освещена солнцем и, стало быть, того достойна. Она вознесла ее с плахи эшафота в лоно солнечного милосердия бога и осуществила умиротворение не с помощью фиалок и сентиментального тщеславия, а тем, что увидела убийцу приобщенным к небесной благодати солнечным лучом.
– Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! – говорит покупательница торговке. – Что? – кричит та. – Мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким – самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала! – Короче говоря, она и крупицы доброго в обидчице не замечает. Она мыслит абстрактно и всё – от шляпки до чулок, с головы до пят, вкупе с папашей и остальной родней – подводит исключительно под то преступление, что та нашла ее яйца тухлыми. Все окрашивается в ее голове в цвет этих яиц, тогда как те офицеры, которых она упоминала, – если они, конечно, и впрямь имеют сюда какое-нибудь отношение, что весьма сомнительно, – наверняка заметили в этой женщине совсем иные детали.
Но оставим в покое женщин; возьмем, например, слугу – нигде ему не живется хуже, чем у человека низкого звания и малого достатка; и, наоборот, тем лучше, чем благороднее его господин. Простой человек и тут мыслит абстрактно, он важничает перед слугой и относится к нему только как к слуге; он крепко держится за этот единственный предикат. Лучше всего живется слуге у француза. Аристократ фамильярен со слугой, а француз – так уж добрый приятель ему. Слуга, когда они остаются вдвоем, болтает всякую всячину – смотри «Jacques et son maître» Дидро, – а хозяин покуривает себе трубку да поглядывает на часы, ни в чем его не стесняя. Аристократ, кроме всего прочего, знает, что слуга не только слуга, что ему известны все городские новости и девицы и что голову его посещают недурные идеи, – обо всем этом он слугу расспрашивает, и слуга может свободно говорить о том, что интересует хозяина. У барина-француза слуга смеет даже рассуждать, иметь и отстаивать собственное мнение, а когда хозяину что-нибудь от него нужно, так приказания будет недостаточно, а сначала придется втолковать слуге свою мысль, да еще и благодарить за то, что это мнение одержит у того верх.
То же самое различие и среди военных; у пруссаков положено бить солдата, и солдат поэтому – каналья; действительно, тот, кто обязан пассивно сносить побои, и есть каналья. Посему рядовой солдат и выглядит в глазах офицера как некая абстракция субъекта побоев, с коим вынужден возиться господин в мундире с портупеей, хотя и для него это занятие чертовски неприятно.
Перевод Э.В. Ильенкова
Сверил А.В. Гулыга
На изображении может находиться: 1 человек, часть тела крупным планом
*****************************************************

© Наталья Анатольевна Шлемова, Москва

Эзотеризм философии религии Г. Гегеля

Г.В.Ф. Гегель, исходя из анализа его Философии религии, – последовательный антитеист. Весь так сказать «религиозный» характер философии Гегеля, в том числе его философии религии, направлен на очищение и защиту Учения Иисуса*, но против Церкви. (На наш взгляд, прослеживается полная корреляция апокрифа от Гегеля: «Жизнь Иисуса» и философской Легенды Л.Н.Толстого, так же, как и Г.Гегель, Посвящённого, «Разрушение Ада и восстановление его» (см.здесь: http://grani.agni-age.net/articles10/4203.htm), вскрывающей истинную сущность института Церкви в Новое время.) Монистический характер его диалектической системы имеет ярко выраженный пифагорейско-платонический генезис, в чём он сам признавался, ссылаясь на Платона как на своего предшественника [1, с.19].

Его систему можно в известном смысле охарактеризовать как синтез греческой философии и христианского субъективизма (Кронер).
Абсолют, по Гегелю, должен мыслиться не только как субстанция (Спиноза), но и как субъект (Фихте, Шеллинг). Гегелевскую систему можно считать пределом философии Нового времени.
По Гегелю, философия имеет тот же предмет, что и религия, — абсолют. Абсолют – Бог – есть всё во всём, но лишь в чистом мышлении он выступает в своей адекватной форме. «Абсолютное знание», то есть философия, нашедшая своё завершение в системе Гегеля, является поэтому «самосознанием Бога» в человеке; но сущность Бога – т.к. он является духом – есть не что иное, как именно такое самосознание, мышление мышления, по Гегелю.
Система Гегеля состоит из трёх частей: логики (онтологии), рассматривающей бытие Бога до сотворения мира; натурфилософии, имеющей содержанием отчуждение Бога в материальном мире, и философии духа, изображающей возвращение Бога из своего творения к самому себе (к мышлению самого себя) в человеческом духе. В конце снова оказывается логика – на этот раз, однако, совершаемая Богом в человеке, но не отличающаяся тем не менее по содержанию от первой.
Развитие совершается благодаря тому, что чисто внутреннее содержание божественного мышления облекается в совершенно неадекватную ему форму материальной природы и, таким образом, создаёт непримиримое противоречие. Принцип диалектического развития – это движение, являющееся результатом противоречия. Уже в природе имеет место постепенное «погружение — в — себя» внешнего, но подлинное «возвращение» духа из его «инобытия» (т.е. природы) совершается только в человеке. Человек, существующий сначала только в сфере природно-душевного (антропология), на ступени «являющегося сознания» (феноменология) отрывается от своего непосредственного наличного бытия и становится в противоположность к нему, пока он как духовная сущность (субъективный дух) не познает свою собственную духовную субстанцию как идентичную со своим осознанным (мыслящим и волящим) содержанием. Такую же эволюцию совершают образования «объективного духа», т.е. формы, созданные человеческим обществом (право, мораль, нравственность). Здесь, так же как и везде, третья ступень является синтезом обеих первых правил, относящихся друг к другу как антитезы. В конкретной нравственности (семье, обществе и государстве) решающим моментом является единство правового содержания и морального убеждения. Это единство достигает в государстве своей высшей формы, ибо Бог есть единство субъективности и объективности (субъекта и субстанции).
Над образованиями объективного духа стоят три формы «абсолютного духа», т.е. созерцание, представление и знание абсолютного тождества субстанции и субъекта. В искусстве это единство только «созерцается», идеальное (идейное) просвечивает сквозь материю, в религии это единство «представляется» в лице потусторонней личности, которая есть одновременно Бог (т.е. мышление мышления) и человек (т.е. чувственное наличное бытие): только в абсолютном знании это единство познаётся как полное тождество субъективного (божественного) духа, только здесь достигается цель – возвышение конечной сущности к бесконечному. Это единение с божественным Разумом – Логосом есть мистическая цель гегелевской философии.
Общая мировая история рассматривается Гегелем как процесс развёртывания мирового духа в акте самопознания и вместе с тем как «прогресс в сознании свободы». Свобода, однако, состоит в том, что человек познаёт своё тождество в сущности с абсолютом и отождествляет себя с образованиями объективного духа и его волением (государством и правом), созданными в конечном счёте тем же абсолютом [7, с.90-91].

Бог Гегеля – это Разум (собственно как и для Аристотеля).

Мы остановимся на ранних работах Г.Гегеля: «Жизнь Иисуса», написанной им в 25 лет, и «Дух христианства и его судьба» (28-30 лет), — в которых наиболее ярко мыслитель проявил себя как одарённый мистик, которому для осознания мистических прозрений молодости понадобилось чуть более 30-ти лет жизни, чтобы логически осмыслить их (примерно такой же опыт прошел арабский врач и философ Авиценна, в 18 лет испытавший инсайт и всю оставшуюся жизнь потративший на его рационализацию, также, пытавшийся соединить философию Аристотеля с неоплатонизмом). Дух эзотерической, масонской, философии имплицитно пронизывает собой весь корпус работ Гегеля о религии.

Ж. Д`Ондт (J.D`Hondt. Die geheimen Quellen… S.56) обратил внимание на близость Гегеля к иллюминатам – тайной масонской организации. Не исключена возможность, что Гегель сам был масоном. Для руководителя иллюминатов А.Вейсгаупта «подлинное учение Христа совпадает с учением разума» [Цит.по: А.В.Гулыга. Вступительная статья: 2, с.9].

Классические Масоны в первую очередь, просветители, последовательные антитеисты, утверждавшие главный принцип построения общества нового (идеального) типа – принцип справедливости (разработанный в теории идеального государства ещё Платоном), свободы, равенства. И во главе Иерархии такого идеального равноправного свободного общества или Общины Мира стоит не антропоморфный личностный Бог христианской религии, а Разум, или Логос, Огненный Принцип жизни [см.:3].

«…граждане Царства Божия становятся частными лицами, противопоставляющими себя враждебному государству, исключающими себя из него» [4, с.134], — таковыми являются эзотерические братства всех времён и народов, в том числе и масоны.

На каждой из трех граней алтаря масонского храма начертаны слова: Свобода-Равенство-Братство.
Свобода в Боге. Равенство всех перед Истиной. Братство всех в духе Истины Единой. Но кто это в реальности оправдывает, подтверждая всей своею жизнью?!

На мой взгляд, Масон — это прежде всего тот, кто готов встать на крест за Истину.
Есть только одна власть — власть Жертвы, и никакой другой.

«Чистый, не знающий пределов разум, есть само Божество», — с данного знания-убеждения, открывшегося ему в начале духовного пути, начинает «Жизнь Иисуса» молодой философ-диалектик Гегель, также, на наш взгляд, бесспорно, имеющий отношение к эзотерическому масонству.

Разум Гегеля есть Логос, а Логос, в его диалектической системе, – есть понятие. «Понятие» же Гегеля тождественно эйдосу Платона. Также разум у Гегеля – «высшее соединение сознания и самосознания», которое и является содержанием идеального, которое есть самое Жизнь.

Триадический принцип создания системы Гегель, осознанно или нет, но заимствует у Пифагора, Безупречного, или Трижды Величайшего**, в своей основе и вся философия Платона – есть развитый пифагореизм (о чём вовсе не следует забывать истории европейской западной философии). Пифагор учил, что всё в природе разделено на 3 части и что никто не может стать воистину мудрым, пока он не будет представлять каждую проблему в виде треугольной диаграммы. Он говорил: «Узрите треугольник, и проблема на две трети решена… . Все вещи состоят из трёх» [5,с.226]. В соответствии с этой точкой зрения, Пифагор разделил Вселенную на 3 части, которые он назвал Высочайший Мир (у Гегеля — это абсолютный дух), Высший Мир (абсолютная идея у Гегеля) и Низший мир (природа, по Гегелю). Отсюда, диалектика Гегеля есть понимание бытия идеального. Идеальное же бытие для Гегеля – «святой дух Общины» (соборность мышления, мировоззренческое братство) — типично масонский эзотерический постулат. По Гегелю, «бытие есть синтез субъекта и объекта, в котором субъект и объект теряют свою противоположность» [4,с.84], однако, синтез этот возможен только в трансцендентном – и это тоже исключительно масонский философский принцип: вся жизнь здесь есть подготовка к смерти, равно как и монизм, и бессмертие души – основные постулаты религиозной идеологии масонства, пронизывающие собой всю философию религии Гегеля.

«Вера есть познание духа посредством духа, и лишь равные по духу могут познать и понять друг друга» [4, с.103].

Смыслом же земной жизни человека является, по Гегелю, реализация промысла Божьего, заключающегося в служении разуму и добродетели [6,с. 66]. Ибо Воля Бога, утверждает Гегель, открыта людям в законе Его разума [6,с. 39]. Что есть «разум» в системе Гегеля: это «Я», т.е. сущность или дух человека. «Я» — это разум (или логос души человека. – Н.Ш.), чьи законы ни от чего более не зависят, чей критерий суда не подвластен никаким авторитетам земным или небесным» [6, с.40]. (Типично масонское, эзотерическое, свободомыслие!)

Таким образом, разум тождествен сущности: «Вначале был Логос, и Логос был у Бога, и Логос был Бог» (Иоанн,1;1).

«Чистый, не знающий пределов разум, есть само Божество» [6,с.29], — утверждение Гегеля, открывающее собой «Жизнь Иисуса» и высказываемое на правах бесспорной аксиомы, имеет отдалённые предпосылки в ортодоксальной христианской традиции. Так, уже в прологе Евангелия от Иоанна греческий термин «логос» («слово», «высказывание», «смысл», «мировой смысл», «мировой разум») применён к Богу, воплотившемуся в Христе. Утверждение, что Бог не просто обладает разумом, но сам есть разум, что его разум тождествен его сущности, встречается у схоластов, в том числе у Фомы Аквинского (Summa contra gentiles I, 45). Однако гегелевское отождествление Бога с чистым и беспредельным разумом выходит далеко за пределы подобных представлений и оказывается возможным только в русле идеологии Просвещения – с господствующей масонской религиозной философией и идеологией в Европе 17-18вв. Оно имплицирует, в частности, отказ от представления о чуде как противоразумное, ибо Бог, который есть разум, не действует вопреки себе. Такого Бога может адекватным образом постичь не позитивная религия с её культом и догмами, но «религия в пределах одного только разума» (заглавие работы И.Канта, без которого философия Гегеля не могла бы состояться! изданной двумя годами раньше написания «Жизни Иисуса»). Проповедником религии такого рода Гегель и делает Иисуса в своем масонском апокрифе «Жизнь Иисуса». «Жизнь Иисуса» — вольная интерпретация 25-ти летним Гегелем Евангелий, точнее, синтез его мистических прозрений.

Гегель взрывает евангельский текст изнутри, потому что его концепция исключает присутствие в учении Иисуса мессианских мотивов [6,с.41] . Гегель перерабатывает евангельское повествование, ибо, по его мнению, Иисус не был и не считал себя Мессией; для Гегеля он – Пророк, этический Учитель [6, с.46-47]. Не о том ли же самом будет утверждать величайший эзотерический философ 19-го века, Метафизик Е.П. Блаватская, в своем труде «Евангельский эзотеризм»?! как и Гегель, являвшаяся классическим эзотерическим Масоном (с большой буквы), с восточными корнями…

«Судьба Иисуса заключалась в том, чтобы страдать от судьбы своего народа….» [6, с.134-135], ибо Иисус противопоставил себя всему духу и укладу жизни иудеев. Встал противу ВСЕХ, утверждая культ Истины Единой. Главная идейная фабула произведения мыслителя заключалась в конфликте-антагонизме старого и нового сознания: книжников-фарисеев и Иисуса. В споре между мнениями и авторитетами, в коллизии между стереотипами массового сознания иудеев и истиной «утвердившегося в своих правах разума»[6, c, 53], одним словом, между буквой-догмой и живым творческим ДУХОМ Учения.

«Время жатвы – вечность, воздающая за добро и зло. Однако добродетель и порок так тесно переплетены, что нельзя искоренить порок, не нанося ущерба добродетели» [6, с.43], — Гегель целился в свой, 18-ый век, а попал в наше время.

Гегель выдвигает все логические основания того, что учение Иисуса есть учение РАЗУМА, но не учение слепой или механически-условной веры, в её ортодоксально-номенклатурно-церковном варианте. «<…> если они опять поставят на место его (духа, или разума. – Н.Ш.) предписанную буквой закона веру, которая вновь лишит разум его права находить в себе самом закон, свободно верить в него и подчиняться ему» [6,с.53], то Иерусалим неизбежно рухнет и погребёт их (фарисеев-книжников) под своими обломками. Таким образом, Гегель лишает государство теократических оснований.

Гегель недвусмысленно приписывает своему герою, Иисусу, масонские черты: «Своим же ученикам Иисус сказал: «Люди эти заблуждаются, если они приписывают мне честолюбивые помыслы прослыть Мессией, которого они ждут, если полагают, что я жду их служения себе или чувствую себя польщённым, когда они предлагают увеличить число сопровождающих меня. Если они повинуются священному закону разума своего, то мы братья, члены одной общины» [6, с.63-64], — эти слова свободно измышлены Гегелем – Посвящённым, «придающим Иисусу черты просвещённого, гуманного и терпимого деятеля масонских лож конца 18 века»(С.С.Аверинцев, Ал.В.Михайлов при участии А.В.Гулыги/Примечания. Ранние работы Г.Гегеля: «Жизнь Иисуса», указ.издание, стр.395[см.:6]). «Нет, уважение к себе, веру в святой закон вашего разума и внимание к внутреннему суду вашей совести, к мере, которая является и мерой для Божества, — вот что я стремлюсь пробудить в вас» [6, с.64], — продолжает Иисус Гегеля в своем классически масонском тезисе. «Целью моей жизни, — говорит Иисус, — никогда не было господство над людьми, но служение человечеству и готовность пожертвовать ради него даже жизнью» [6,с.60].

Орден Ессеев, наиболее видная из ранних сирийских сект, был орденом благочестивых мужчин и женщин, живших аскетически и т.д. «Этот орден был прямым предшественником или прародителем современного Масонства. Символы Ессеев включают различные орудия труда, и Ессеи были секретно заняты в возведении духовного и философского Храма как места обитания живого Бога. …Иосиф и Мария, родители Иисуса, были членами Ордена Ессеев. Иисус получил воспитание и образование у Ессеев и позднее был инициирован в их наиболее глубокие Мистерии» [5,с.690-706], — о чём сообщает нам американский философ 20 века и историк эзотерических учений мира, Мэнли П.Холл, в научно-философской Энциклопедии символической философии, глава «Мистическое христианство». Таким образом, масонская интерпретация Гегелем образа Иисуса в трактате «Жизнь Иисуса» получает еще одно авторитетное обоснование.

Здесь уместно напомнить, что распяли, предав позорной казни как разбойника, Учителя Иисуса три силы: иудейские Первосвященники — книжники и фарисеи, т.е. буквоеды, римские власти и разъярённая толпа.

Таким образом, Иисус Гегеля является отрицателем «позитивной религии» как таковой. «Разум», завоёванный просветительским богословием 18 века, отрицает у Гегеля всякое богословие. Личность, «я» сама судит себя. «Я» и есть разум (не Бог). «Человеку, — сказал Авраам, — дан закон в его разуме» [6,с.58].

Абсолютизируя конфликт между Иисусом и иудейским миром, Гегель раскрывает сущность Христианской религии и Церкви – в принципиально неразрешимом взаимоотрицании Бога и жизни. «И вы не раз захотите увидеть Царство Божие на земле, и не раз скажут вам, что тут или там существует счастливое братство людей, живущих по законам добродетели, которое можно уподобить Царству Божию. Не гоняйтесь за этими иллюзиями; не надейтесь увидеть Царство Божие во внешнем, пусть самом блистательном объединении людей, — ни в виде государства, ни в виде общества, подчинённого твердо установленным законам. <…>» [6, c.58].

«Основное свойство, необходимое человеку для того, чтобы войти в царство добра, — способность жертвовать» [6, с.56]. Соединение с бессмертным «Я» происходит посредством жертвы — «личность ваша должна умереть прежде, чем в вас заговорит душа» – посвятительный тезис всех универсальных эзотерических доктрин.

В «Жизни Иисуса» планка самой философии поднята предельно высоко, в ней философия равна духовному подвигу, равна религии, если не учению Христа. «Так же всякий человек, стремящийся посвятить себя исправлению людей, должен сначала убедиться в том, что он обладает достаточной духовной силой и способен отказаться от всего, что ему дорого» [6,с.56].

По Гегелю, «Бог есть сущее в форме логоса» [4,с.117].
«Бог не может быть предметом обучения» [4,с.127], но – Посвящения, или откровения самопознающего разума как «высшего соединения сознания и самосознания».

«Бог Гегеля, если разобраться по существу, — это саморазвивающийся мир, в котором главное место отведено деятельности человека, превращающей реальное в идеальное, а идеальное в реальное», — резюмирует философию религии Гегеля А.В.Гулыга, с точкой зрения которого мы можем согласиться [2,с.25].

Евангельский эзотеризм Г.Гегеля есть апология и логика бессмертного Духа, к которому Иисус Путь нашёл, заключив союз с Высшим «Я», есть мистерия христианизирования.

Подлинная религия для Гегеля – это религиозная философия.

Эзотерическая Философия по преимуществу Философия символическая, герметическая: многомерная, нелинейная, — и не подлежит буквалистскому прочтению. Г.Гегель, как и Гераклит, основоположник европейской диалектики, остаётся «тёмным» — герметическим философом. Открытие его еще впереди.

По праву можно назвать «Жизнь Иисуса» молодого Гегеля эзотерическим «евангелием от Гегеля».

06.06.2010. Москва.

ПРИМЕЧАНИЯ

* Учитель Иисус «христианство» не создавал, его создали последователи Иисуса. Учитель Иисус дал Учение Христа. То есть мы не ставим знака равенства между Учением Иисуса Христа и христианством.

** «Трижды Величайший» — означает Третье Великое Посвящение: Преображения (ассимиляции личностью Энергий Души. Стоять в Душе, — называется). Оно было и у Пифагора, и у Платона, и у Е.П.Блаватской, и у Иисуса(на горе Фавор), потом Иисус получил одно за другим 4-5-6-ое Посвящения на Кресте. 4-ое Посвящение — Распятия, аннигиляции формы, когда Душа, как посредник, уже не нужна между личностью и Монадой.
5-ое Посвящение — Воскрешения: в Духе(Монаде), или Атмане.
6-ое Посвящение — Вознесения — освобождения от данной планетарной схемы, т.е. состояние Нирманакайя, как и у Г.Будды. С правом не воплощаться больше на данной Планете, которым, однако, Он не воспользовался, продолжая Служить человечеству, сообразно высшему Закону одухотворенного Космоса — Закону Жертвы.

1. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. – Т.1. – М.: «Мысль», 1974. — 450с.
2. См. об этом: Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2т. Т.1./ Пер. с нем. Левина М.И.// Предисловие Гулыги А.В. — М.: «Мысль», 1976. — 420с.
3. На эту же тему см. нашу статью об истории и сущности масонства: http://www.proza.ru/2014/02/06/1766 — 47с.
4. Гегель Г.В.Ф. Дух христианства и его судьба. //Философия религии: В 2 т. Т.1. — М.: РОССПЭН, 2007.- 415с. — (Серия «Книга света».).
5. М.Холл. Жизнь и философия Пифагора// Мэнли П.Холл. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии./Пер.с англ. д.филос.н. Целищева В.В. – Новосибирск: «Наука» РАН, 1997. – 794с.
6. Гегель Г.В.Ф. Жизнь Иисуса.// Философия религии: В 2 т. Т.1. — М.: РОССПЭН, 2007.- 415с. — (Серия «Книга света».).
7. См.: Философский энциклопедический словарь. – М.: ИНФРА-М, 2001. – 576с.

Опубликовано: © Н.А.Шлемова. Эзотерические источники философии религии у раннего Гегеля. С.134-142.//Философия Г.В.Ф.Гегеля и современность: коллективная монография/Ред.коллегия: проф.Б.Н.Бессонов, И.А.Бирич(отв.ред.),Е.Ф.Солопов, Г.Д.Чесноков. — Вып.6. — М.: МГПУ, 2011. — 196с. — (Серия: «Философия: люди и идеи».)©

Источник: https://proza.ru/2014/01/29/2036

Один комментарий

  1. На мой взгляд, есть четыре великих мировых Философии: Индийская, Греческая, Немецкая и Русская.
    Древняя Китайская философия тоже хороша.))

    Поклон! Ом

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *